О Силаккхандхавагга (Дигха Никая ) - "Собрание больших поучений"

Ряд сутт Д дает образцы достаточно развитой повествовательной техники[59].Значительную роль играет здесь диалог, подчас весьма живой. Такова, например,беседа Будды с юношей Амбаттхой (III). Общение между ними не ограничивается дидактикой – оно проходит через ряд стадий, в ходе которых гордость и заносчивость Амбаттхи сменяются страхом, а затем почтительностью, меняются и настроения учеников, реплики же Будды не исчерпываются поучениями – они достаточно эмоциональны и связаны с состояниями Амбаттхи. Разумеется, это не меняет общей направленности и основной функции диалога в Д – он прежде всего связан с наставлением в должном знании и в этом отношении опять-таки может быть сопоставлен с формой изложения в ранних упанишадах. И здесь диалог фактически переходит в монолог Будды, преподающего истину; этот момент, как уже отмечалось, до известной степени отличает буддийские сутты и упанишады от диалогических форм изложения в памятниках других традиций – античной (например, у Платона) и более поздней западно-европейской[60].

Для сутт Д характерно чередование прозы со стихами – гатха. Последние основаны на метрико-силлабическом принципе в (при достаточно частных нарушениях в количестве слогов) в основном восходят к размерам, основанным на восьми сложных (шлока, ануштубх) или одиннадцатисложных (триштубх) частях (пада)[61]. Уже говорилось, что они почти отсутствуют в I разделе(где выступают лишь в функции резюме отдельных положений-ср.III.1.28;XI.35) и достаточно употрибительны во 2-3 разделах, где выполняют также и повествовательную функцию, подчас нося ярко эмоциональный характер – ср.XIX 44,45, XXI 5 и др. Многие стихи могут составлять весьма значительную часть отдельных сутт – например, практически почти вся Махасамая (XX 5-22); Атанатия (XXXII 3-7,10) – по сути дела представляющих собой смешанный стихотворно-прозаический жанр. Особенно интересна в этом отношении Лакхана (XXX), систематически чередующая прозу и стихи, достаточно разнообразные в отношении метрики[62], ср.также Сингаловаду (XXXI).Отдельные строфы завершают и каждую из частей Д, содержа версифицированный перечень сутт,входящих в соответствующую часть. Роль стихов в Д (и еще в большей мере – в некоторых других частях типитаки) позволяет предположить, что канон возник на основе как нарративных прозаических текстов (типа брахман), так и поэтических произведений[63].

Сутты Д объединяет общий зачин (евам ме сутам) и следующие за ним сведения о пребывании Будды в определенном месте. Об отдельных различиях между разделами Д уже говорилось выше. Можно, в частности, отметить следующее, характерное для сутт I раздела, построение сюжета. Завязкой служит остановка Будды вместе с толпой монахов (обычно пятисот) в каком-либо месте (в Косале,Анге,Магадхе и т.д.). О его прибытии слышит один из местных жителей – часто это какой-нибудь брахманский авторитет или его ученик (Поккхарасади, Кассапа, Субха и т.д.), в этой роли выступает и царь Магадхи Аджатасатту – и приближается к нему, чтобы задать какой-либо вопрос, нередко выступая при этом с ошибочной точкой зрения.Поучения Будды рассеивают эти заблуждения, приносят слушателю полное удовлетворение и тот произносит традиционную формулу, прося принять его в общину. Сюжет этот допускает определенные вариации. Так, в III Будда наставляет сначала юного Амбаттху, а потом его наставника Поккхарасади. Иногда к Будде приближаются сразу два собеседника (Мундия и Джалия в VII; Васеттха и Бхарадваджа в XIII).В X наставление произносит не Будда, а Ананда, хотя в остальном канва повествования не претерпевает изменений (ср. также поучение от лица другого ученика Будды – Кассапы в XXIII). Обычно не только Будда, но и его оппоненты предстают в окружении своих учеников и приближенных, последние отнюдь не всегда играют пассивную роль – они могут живо реагировать на поучения Будды (например в III). Так, брахманы высказывают суждения об уместности приближения своего коллеги к Будде (IV, 4 сл., V, 5 сл.), причем после подобного спора брахман Сонаданда опасается осуждения своих спутников в случае, если он неправильно поведет беседу с Буддой (IV, 8 сл.).

В ходе поучения Будда нередко прибегает к вставным расказам – например, о происхождении рода сакьев (III.1.16), о жертвоприношении царя Махавиджиты (V 10-20) и др. Иногда это воспоминание о соответствующем преценденте в жизни Будды (например,VIII.23;ср.XXIV 1.7. сл., II сл.) Своеобразная рамочная композиция прослеживается в подаче систематически повторяющегося в II-XIII цикла поучений. В II, 40-98 этот цикл вставлен в поучения Будды царю Аджатасатту. Интересно проследить дальнейшие его повторы, обнаруживающие известные вариации в способах обрамления, связанные с задачей поучения. В III 1.2. сл., IV 23 сл., VIII 18 сл., где эта вставка характеризует состояние брахмана, достигшего совершенства,она подана сходным образом (ср. также X 1.7.-2.36,где она излагается в три приема). В V 27 она выступает уже в рамках рассказа о жертвоприношении в образе "жертвоприношения", более плодотворного чем другие традиционные виды жертв (ср. характерные мотивы в догматике ранних упанишад). В VI 16-19 (то же VII 2-5) она вставлена в рассказ Будды Махали, где Будда вспоминает об одном из своих предыдущих наставлений двум странникам, иллюстрируя с ее помощью состояние монаха, не задающегося такими неподобающими вопросами, как эти странники (т.е. о различии между жизненным началом (дживам) и телом). В IX 7-17 она вводится как описание упражнений, ведущих к достижению определенных состояний сознания, а затем – к уничтожению сознания. В XI 8 сл. это третье и высшее из чудес Будды (в рамках рассказа о трех видах чудес, на которые он способен. В XII 19 сл. это поучение наставника, принадлежащего к четвертой, наивысшей категории (в рамках учения о четырех видах наставников). Наконец в XIII 40 сл. эта вставка иллюстрирует состояние адепта, знающего путь к соединению с Брахмой и (в рамках диалога с Васеттхой, указывающего на несовершенство брахманов, "сведущих в трех ведах", и не знающих пути к Брахме).

Поделиться в социальных сетях